Охранное обязательство на несуществующий памятник: что не так с охраной ОКН?
Периодически мы пишем о том, что недостатки документального оформления охраны ОКН постепенно устраняются. Памятники архитектуры, поименованные в реестрах федерального и регионального наследия обзаводятся собственными охранными обязательствами, в которых указаны ограничения их использования и обязанности владельцев по сохранению здания. Казалось бы, это положительный момент: в документах порядок, уникальная городская архитектура под защитой государства.
Охрана для несуществующего дома
Однако публикации в СМИ и соцсетях показывают, что бумажная работа далека от реальной деятельности по сохранению культурного наследия. Можно сказать, бюрократия движется по собственным рельсам, не замечая, что иных памятников уже нет и в помине. Ярким примером можно указать ситуацию в Орле, где выдано охранное обязательство на красивое здание по адресу: ул. Ленина, 17. В документе оно значится, как «объект культурного наследия регионального значения – памятник архитектуры «Дом жилой», XIX века» — всё в точности, как в реестре ОКН: совпадает и наименование, и адрес.
На деле же «Дом жилой», XIX века был совершенно легально снесён около 20 лет назад с согласия городских властей. На месте дома-памятника теперь находится двухэтажное здание местного ТЦ «Малиновая вода», выстроенное в начале 2000-х. Кстати, фото этого новостроя прилагается к адресу и в реестре региональных ОКН на официальном сайте Минкультуры. Неужели госохрана Орловской области не в курсе того, что подлинный дом-памятник разрушен, а его место занято относительно новым зданием?
Правила есть правила
Оказывается, в Управлении охраны памятников Орловской области тоже знают о том, что памятник истории, ранее располагавшийся по адресу Ленина, 17, снесён и заменён новым зданием. Однако они придерживаются основного принципа бюрократии: все документы должны быть оформлены в соответствии с правилами и иметься в наличии, и неважно, что смысл сего действия отсутствует. На каждый объект, указанный в реестре, должно быть выдано охранное обязательство. Должно быть — значит, сделаем.
Чтобы хоть как-то объяснить данное нелогичное действие, Управление госохраны отвечает в соцсетях на вопросы любопытных горожан: каждый памятник должен иметь охранное обязательство. Если здание физически утрачено, его исключение из реестра ОКН возможно только на основании историко-культурной экспертизы, проведенной компанией с лицензией Минкульта. Работа по уточнению реестра и исключению из него неактуальной информации ведется, но медленно. А правильность и полноту оформления документации на каждый памятник проверяют куда чаще, нежели наличие самих памятников. Поэтому охранное обязательство оформляется и на фактически отсутствующие объекты, чтобы не получить взысканий от вышестоящих органов и прокуратуры.
Получается забавная ситуация: фактически сейчас под охраной государства находится здание, которое не является объектом культурного наследия и такой охране не подлежит. Владелец объекта получил в нагрузку дополнительные обязанности и ограничения, хотя заказывал себе вполне стандартное здание, а не возрождение памятника. Ведомство, призванное охранять культурное наследие, пожимает плечами: главное — формальности соблюсти, остальное неважно.
Игра в охрану
На самом деле, ключевая проблема этой и подобных историй отнюдь не в том, что орган госохраны ошибся и выдал охранное обязательство обычному зданию вместо памятника. Проблема глубже: ведомство, которое уполномочено выявлять и защищать объекты культурного наследия, на самом деле защищает себя от возможных нареканий за небрежное ведение документации, причем не скрывает этого. Что происходит при этом с памятниками, их не очень волнует, а вот наличие необходимых документов — очень.
И это опасная, грустная и страшная тенденция. Управление госохраны фактически призналось в собственной бесполезности, в том, что делает бессмысленную работу, зная о сносе объектов и выдавая «охранные грамоты» уже несуществующим памятникам. Люди видят, как именно государство занимается «защитой» старинных зданий. Все это подрывает веру не только в работу по сохранению городского наследия, но и в любую другую инициативу государственных органов. Механическое производство документов все чаще подменяет реальную заботу о памятниках истории и культуры.
